24/04/2017
В первом туре выборов президента Франции, состоявшемся 23 апреля, победил экс-министр экономики Эммануэль Макрон - по предварительным данным, он набрал 23,86% голосов. Во второй тур также прошла глава партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен, отставшая от него незначительно - за нее проголосовали 21,43% участников выборов. В то же время такие цифры не стали сенсационными: многие предрекали Ле Пен и более значительные результаты.
Комментарий Алексея Макаркина:
Марин Ле Пен получила не намного больше по сравнению с прошлыми выборами. Проблема в другом: в том, что в первом туре показатели высокие, но не запредельные. Ле Пен прогнозировали существенно больше - были прогнозы в районе 24% и даже выше, и если бы в последний момент не раскрутился Меланшон, который привлек к себе часть лепеновского электората, она получила бы существенно больше голосов.
Почему за нее голосуют? Это, фактически, сходно с голосованием за Трампа. То есть, меняется психологический уклад, меняется экономика, промышленность переводится в страны, где рабочим надо меньше платить, - соответственно, есть люди, которые уже оказались невостребованными либо боятся, что окажутся таковыми. Это люди, занятые в промышленности; они очень хотят, чтобы все стало как было - чтобы вернулись 1980-е годы, тем более, что многие из них это время еще помнят.
В 1980-е многих из этих людей голосовали за коммунистов, но коммунисты их разочаровали, оказались слишком слабыми. И немалая часть этих избирателей перешла к Марин Ле Пен. Но все же такие переходы осуществляются не очень просто: перейти от крайне левых к крайне правым в принципе возможно, но это значит переступить через свою традицию голосования и традицию голосования предков. То есть, родители голосовали за коммунистов, дедушка, допустим, был в движении Сопротивления - а ты голосуешь за крайне правых?
С другой стороны, избиратели все же переходят к ней, потому что Ле Пен очень четко высказалась против деиндустриализации и указала на врагов: мол, враги - это элиты, Евросоюз и мигранты. Она затронула какие-то очень важные для этих избирателей струны. Но все равно многие из них ощущали психологический дискомфорт, и если бы появился какой-то крайне левый кандидат, который, с их точки зрения, был бы эффективным, дееспособным, ярким - они бы к нему пришли. Они бы вернулись в свою электоральную линию.
Для многих из них это и произошло: когда у Меланшона появилось второе дыхание и он стал активно раскручиваться, часть этих избирателей от Ле Пен ушли. Меланшон напомнил им начало 1980-х годов - период последнего взлета Компартии, и они покинули Марин Ле Пен. Хотя некоторые остались с ней, не поверили Меланшону. Ведь там не только рабочие - там и мелкие буржуа, которые за коммунистов никогда не голосовали. Но все же часть заколебалась, и в результате Ле Пен получила меньше, чем ожидала.
Главные причины, по которым за нее голосовали, - это, конечно, деиндустриализация Франции и проблемы миграции, причем последнее означает не только страх перед преступностью и терроризмом. Кстати, мы видим, что теракт, который был совершен в Париже перед выборами, никак не сказался на результатах политиков, выступавших против миграции. Пожалуй, даже наоборот: когда Ле Пен и Фийон тут же попытались это событие использовать, это было воспринято обществом в целом отрицательно: людям не понравилось, что политики в этой драматической ситуации в первую очередь думали о своих шансах.
Но в то же время тема мигрантов все же важна, потому что она имеет значение не только в точки зрения безопасности, но и с точки зрения рабочих мест. Имеет значение не только ситуация, когда твой завод уезжает куда-то в Китай или Малайзию, но и ситуация, когда он остается во Франции, а твое место занимает мигрант. Это тоже важно.
Таким образом, к главным темам относятся деиндустриализация, миграция и еще - разочарование в традиционных элитах.
Традиционные элиты во Франции действовали абсолютно инерционно (и так делают очень многие элиты): они исходили из того, что так, как есть сейчас, будет и всегда. Они считали, что раз уж статус кво в Европе сложился, то он и сохранится, то есть, что в смысле расстановки сил на выборах сохранится переход от правоцентристов к левоцентристам, а остальные силы - это для маргиналов. Ну, а получилось нечто иное - получилось, что избиратели разочаровались. Избирателям все же надо предлагать новые «блюда», новые идеи, а элиты с этим не справились.
На самом деле протест против мигрантов и против деиндустриализации привел к голосованию за Ле Пен, то антиэлитный протест оказался куда шире. Он привел и к голосованию за Меланшона (там сыграла роль не только деиндустриализация, но и недовольство элитами, причем значительная часть голосовала именно из-за недовольства самодовольными элитами). И это свойственно не только Франции: в 2016 году в Австрии были интересные выборы, где основные партии выдвинули нехаризматичных, неярких кандидатов.
Это было сделано в расчете на то, что президентская должность станет наградой за хорошую партийную работу, за верность партии, а избиратель проголосует за партийный бренд. Вышло же не так: в конце концов победил не крайне правый кандидат, а левоцентристский, который находился на глубокой периферии и которого всерьез в начале компании не воспринимали. Но элитам пришлось в итоге консолидироваться вокруг него - пожилого профессора Ван дер Беллена, именно он стал президентом Австрии.
Во Франции произошло нечто вроде этого, только там был не пожилой профессор, а молодой технократ Макрон. Он ушел от партии Олланда, от социалистов, видя, что они находятся в глубоком кризисе, основал свою партию, принципиально не включив туда старых политиков (сейчас они туда потихоньку приходят, но на первоначальном этапе их там не было), и провозгласил курс на радикальное обновление. Таким образом, голосование за Ле Пен, голосование на Меланшона и голосование за Макрона - это разные виды протестного голосования. То есть, протест вышел за рамки старого индустриального протеста, захватил более широкие слои.
Но при этом протест оказался разным. Если протест людей, что пришли к Ле Пен и заметались между Ле Пен и Меланшоном - это протест людей, которые систему отвергают целиком, которые голосуют вообще только эмоционально (мол, пусть будет что угодно, только не те самодовольные политики, которые были прежде), то те недовольные, которые проголосовали в первом туре за Макрона, иные. Они боятся слома системы, они не дошли до стадии отчаяния - их завод, как правило, еще не закрыли. Они хотят, чтобы система не рушилась, а изменилась. Так что второй тур будет туром конкуренции двух программ: что систему надо ломать и что ее надо серьезно изменять без слома.
И в этой ситуации Макрон становится консолидирующей фигурой для избирателей правых - тех, кто голосовал за Фийона, а также большинства избирателей-социалистов, тех, кто голосовал за Амона. Думаю, сложнее будет с избирателями Меланшона, но многие из них на второй тур выборов могут не прийти, а часть может проголосовать за Макрона. То есть, и среди меланшоновцев есть такие, кому важно не пропустить к власти ультраправых - такие «традиционные левые». Так что Макрон во втором туре может получить очень сильную коалицию - очень разную, ситуативную, но она может позволить ему выиграть.
Что касается Ле Пен, то она может взять меньшинство электората Фийона (потому что этот электорат консервативный, и он не хочет никаких резких движений, для него Ле Пен - это очень опасная фигура, она же радикальна), его крайне правую часть. И она может взять меньшинство электората Меланшона, тех, кто заколебался - те, кто метался между Ле Пен и Меланшоном, могут вернуться к Ле Пен. Итак, это два меньшинства, причем не очень значительных; и она может рассчитывать на часть электората такого правого кандидата, как Дюпон-Эньян - у него около 4,5% голосов, и это те проценты, которых не хватило Фийону, чтобы прорваться во второй тур выборов. То есть, за Дюпон-Эньяна голосовали более правые избиратели, чем за Фийона, они более совместимы с Ле Пен, но их, опять-таки, не так много.
Поэтому если посмотреть сейчас на опросы, то они все дают Макрону очевидную победу в будущем, и должно произойти что-то экстремальное, какой-то грандиозный скандал, чтобы Ле Пен получила реальный шанс.
Что потребует Всемирный банк от Украины
Комментарий Алексея Макаркина:
Однако провести реформу будет очень сложно из-за давления общества. Так, запрет на куплю-продажу земли был введен еще при президенте Леониде Кучме и сохранялся при всех последующих президентах. Это было связано как с интересами игроков внутри страны, так и с настроениями общества, которое воспринимает землю как «общее благо». →
Эксперты полагают, что выборы, которые пройдут в ряде российских регионов в Единый день голосования 8 сентября, учитывая резко возросшую в последнее время политическую активность в России, могут стать даже еще более неординарным событием, чем кажется сейчас
Комментарий Алексея Макаркина:Если к человеку (кандидату) есть претензии (электората), то решать их сложней, и второй тур становится мобилизацией всех недовольных. Причем в этом случае, «позиция бывших кандидатов ни на что не влияет — они могут сколько угодно говорить, что они поддерживают (действующего) губернатора, что готовы работать в его команде, что выступают за конструктивность и стабильность, но это уже никого не интересует — избиратели будут голосовать протестно. В такой ситуации второй тур для старой действующей региональной власти будет очень сложным. При этом, вторые туры для власти нежелательны где бы то ни было, потому что перед ними не только актуализируются разные претензии (к кому-то большие, к кому-то меньшие, а кто-то вообще расплачивается за своих предшественников), но избиратель чувствует, что у него появился шанс наказать власть, и этим шансом он старается воспользоваться. Если перед первым туром многие избиратели считают, что стену лбом не прошибешь, то если вдруг появляется второй, то возникают надежды, усиливается антивластная электоральная напряженность. В то же время, в текущей политической ситуации вторые туры стали более предсказуемы. Если в прошлом году их проведение в некоторых регионах стало сенсацией, то сейчас власти к этому готовы. Уже рассматриваются варианты планирования избирательной кампании с учетом того, что в первом туре можно и не выиграть. Такое развитие событий уже воспринимается не как неожиданность, а, скорее, как некая неприятная ситуация, с которой надо что-то делать физически и технологически. →
Велик риск второго тура на губернаторских выборах в четырех регионах - Республике Алтай, Астраханской, Вологодской и Волгоградской областях
Комментарий Ростислава Туровского:
На общем фоне благодаря неплохому политическому и электоральному опыту выделяются разве что кандидаты КПРФ на Алтае, Сахалине и в Петербурге. Но и это автоматически ещё не выводит выборы во второй тур. →
Эксперты обсуждают итоги визита Владимира Путина в Финляндию. Основное внимание - диалогу между Москвой и европейскими структурами
Комментарий Алексея Макаркина:Россия демонстрировала, что она не изолированная. И Франция, и Финляндия — это ее исторические партнеры, причем с Финляндией отношения были всегда более близкими. Территориальная Финляндия граничит с Россией. И кроме того, Финляндия не входит в «большую семерку», и там не было проблем, связанных с выходом России из тогда еще G8. →
Сенсационное заявление Дональда Трампа о том, что Россия может вернуться в G8, вызвало энтузиазм у нашей государственной пропаганды. Однако опрошенные «НИ» специалисты по геополитике не спешат радоваться
Комментарий Алексея Макаркина:Я думаю, что и в России, и в Европе к заявлению Трампа относятся с осторожностью. Потому что, для того, чтобы Россия вернулась в G7 должны произойти большие изменения в Российско-Украинских отношениях. Там что-то возможно сделать локальное, например, обменять заключённых, но, если говорить о более глобальных вещах, связанных с ситуацией на Востоке Украины, всё значительно сложнее. Есть отчётливое желание Трампа и Макрона включить Россию в систему диалога, но вопрос в том, что получится с Донецком и Луганском, удастся ли найти взаимоприемлемую форму. Несколько раз казалось, что эту форму уже нашли: то речь шла об особом статусе для регионов, то о возможности введения миротворцев. Но каждый раз ничего не получалось. →
Фонд развития гражданского общества представит в четверг прогноз голосования на выборах 8 сентября
Комментарий Ростислава Туровского:Перспективы вторых туров зависят от того, в каких регионах избиратели преодолеют апатию и обеспечат протестную явку. Пробудить его от апатии могут не столько оппозиционеры, сколько сами губернаторы, своими неудачными действиями. Сильных и опытных соперников у глав почти не остались - реально пробудить протестный электорат могут коммунисты на Сахалине и Алтае. В остальных случаях это будет скорее «виной» самих глав. Проблем на выборах в Астраханской области не ожидается, тогда как в Вологодской и Волгоградской областях они возможны. →
Мероприятие по обсуждению выборной кампании откладывается на неопределенный срок
Комментарий Алексея Макаркина:Обелить репутацию Памфиловой и ЦИКа сейчас можно только одним способом: перенести ответственность за перегибы на региональный уровень, критиковать нижестоящие комиссии, чтобы глава ЦИКа выступила в роли арбитра и предъявила претензии всем сторонам – оппозиции и избиркомам. Но проблема в том, что сейчас сделана ставка на консолидацию элит, поскольку оппозиция воспринимается как угроза. Если Памфилова обвинит во всем оппозицию, это усугубит проблему, а если избиркомы – возникнет проблема с консолидацией. Поэтому, наверное, пока вопрос такого заседания не согласован, и решили отложить. →
Уходящая неделя запомнилась «высушенной» повесткой. В фокусе внимания прессы вновь оказались московские события, а некоторые федеральные СМИ стали похожи на столичные вестники. Разнообразие пришло внезапно
Комментарий Алексея Макаркина:Киргизия - член ОДКБ, член Евразийского союза. Она - военный союзник России по линии ОДКБ, и она экономический союзник России по линии Евразийского союза. То, что Россия будет наблюдать, - это вполне закономерно. →
У Кремля сломались выборы: Москва бунтует, а в регионах ставленники власти не имеют очевидного преимущества
Комментарий Алексея Макаркина:Это называется «дегажизм», когда голосование идет по принципу «кто угодно, только не власть». Включаются эмоциональные механизмы, и никто не смотрит на то, что кандидат слабый или вовсе технический. →
Второй Международный форум «Развитие парламентаризма», инициированный Госдумой, в этом году собрал участников из 132 стран мира, в том числе 41 спикера парламента. Знаковое событие форума - конференция «Россия – Африка», которая стала предтечей большого российско-африканского саммита в Сочи
Комментарий Алексея Макаркина:Я думаю, что когда люди оценивают работу Госдумы, они оценивают не только работу собственно парламента, но и в целом - на них влияет информационный фон. Такое мероприятие, как Международный форум «Развитие парламентаризма», нечасто бывает в России, только второй раз. Думаю, это тоже привлекло внимание и стало фактором, повысившим интерес. →
