24/04/2017
В первом туре выборов президента Франции, состоявшемся 23 апреля, победил экс-министр экономики Эммануэль Макрон - по предварительным данным, он набрал 23,86% голосов. Во второй тур также прошла глава партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен, отставшая от него незначительно - за нее проголосовали 21,43% участников выборов. В то же время такие цифры не стали сенсационными: многие предрекали Ле Пен и более значительные результаты.
Комментарий Алексея Макаркина:
Марин Ле Пен получила не намного больше по сравнению с прошлыми выборами. Проблема в другом: в том, что в первом туре показатели высокие, но не запредельные. Ле Пен прогнозировали существенно больше - были прогнозы в районе 24% и даже выше, и если бы в последний момент не раскрутился Меланшон, который привлек к себе часть лепеновского электората, она получила бы существенно больше голосов.
Почему за нее голосуют? Это, фактически, сходно с голосованием за Трампа. То есть, меняется психологический уклад, меняется экономика, промышленность переводится в страны, где рабочим надо меньше платить, - соответственно, есть люди, которые уже оказались невостребованными либо боятся, что окажутся таковыми. Это люди, занятые в промышленности; они очень хотят, чтобы все стало как было - чтобы вернулись 1980-е годы, тем более, что многие из них это время еще помнят.
В 1980-е многих из этих людей голосовали за коммунистов, но коммунисты их разочаровали, оказались слишком слабыми. И немалая часть этих избирателей перешла к Марин Ле Пен. Но все же такие переходы осуществляются не очень просто: перейти от крайне левых к крайне правым в принципе возможно, но это значит переступить через свою традицию голосования и традицию голосования предков. То есть, родители голосовали за коммунистов, дедушка, допустим, был в движении Сопротивления - а ты голосуешь за крайне правых?
С другой стороны, избиратели все же переходят к ней, потому что Ле Пен очень четко высказалась против деиндустриализации и указала на врагов: мол, враги - это элиты, Евросоюз и мигранты. Она затронула какие-то очень важные для этих избирателей струны. Но все равно многие из них ощущали психологический дискомфорт, и если бы появился какой-то крайне левый кандидат, который, с их точки зрения, был бы эффективным, дееспособным, ярким - они бы к нему пришли. Они бы вернулись в свою электоральную линию.
Для многих из них это и произошло: когда у Меланшона появилось второе дыхание и он стал активно раскручиваться, часть этих избирателей от Ле Пен ушли. Меланшон напомнил им начало 1980-х годов - период последнего взлета Компартии, и они покинули Марин Ле Пен. Хотя некоторые остались с ней, не поверили Меланшону. Ведь там не только рабочие - там и мелкие буржуа, которые за коммунистов никогда не голосовали. Но все же часть заколебалась, и в результате Ле Пен получила меньше, чем ожидала.
Главные причины, по которым за нее голосовали, - это, конечно, деиндустриализация Франции и проблемы миграции, причем последнее означает не только страх перед преступностью и терроризмом. Кстати, мы видим, что теракт, который был совершен в Париже перед выборами, никак не сказался на результатах политиков, выступавших против миграции. Пожалуй, даже наоборот: когда Ле Пен и Фийон тут же попытались это событие использовать, это было воспринято обществом в целом отрицательно: людям не понравилось, что политики в этой драматической ситуации в первую очередь думали о своих шансах.
Но в то же время тема мигрантов все же важна, потому что она имеет значение не только в точки зрения безопасности, но и с точки зрения рабочих мест. Имеет значение не только ситуация, когда твой завод уезжает куда-то в Китай или Малайзию, но и ситуация, когда он остается во Франции, а твое место занимает мигрант. Это тоже важно.
Таким образом, к главным темам относятся деиндустриализация, миграция и еще - разочарование в традиционных элитах.
Традиционные элиты во Франции действовали абсолютно инерционно (и так делают очень многие элиты): они исходили из того, что так, как есть сейчас, будет и всегда. Они считали, что раз уж статус кво в Европе сложился, то он и сохранится, то есть, что в смысле расстановки сил на выборах сохранится переход от правоцентристов к левоцентристам, а остальные силы - это для маргиналов. Ну, а получилось нечто иное - получилось, что избиратели разочаровались. Избирателям все же надо предлагать новые «блюда», новые идеи, а элиты с этим не справились.
На самом деле протест против мигрантов и против деиндустриализации привел к голосованию за Ле Пен, то антиэлитный протест оказался куда шире. Он привел и к голосованию за Меланшона (там сыграла роль не только деиндустриализация, но и недовольство элитами, причем значительная часть голосовала именно из-за недовольства самодовольными элитами). И это свойственно не только Франции: в 2016 году в Австрии были интересные выборы, где основные партии выдвинули нехаризматичных, неярких кандидатов.
Это было сделано в расчете на то, что президентская должность станет наградой за хорошую партийную работу, за верность партии, а избиратель проголосует за партийный бренд. Вышло же не так: в конце концов победил не крайне правый кандидат, а левоцентристский, который находился на глубокой периферии и которого всерьез в начале компании не воспринимали. Но элитам пришлось в итоге консолидироваться вокруг него - пожилого профессора Ван дер Беллена, именно он стал президентом Австрии.
Во Франции произошло нечто вроде этого, только там был не пожилой профессор, а молодой технократ Макрон. Он ушел от партии Олланда, от социалистов, видя, что они находятся в глубоком кризисе, основал свою партию, принципиально не включив туда старых политиков (сейчас они туда потихоньку приходят, но на первоначальном этапе их там не было), и провозгласил курс на радикальное обновление. Таким образом, голосование за Ле Пен, голосование на Меланшона и голосование за Макрона - это разные виды протестного голосования. То есть, протест вышел за рамки старого индустриального протеста, захватил более широкие слои.
Но при этом протест оказался разным. Если протест людей, что пришли к Ле Пен и заметались между Ле Пен и Меланшоном - это протест людей, которые систему отвергают целиком, которые голосуют вообще только эмоционально (мол, пусть будет что угодно, только не те самодовольные политики, которые были прежде), то те недовольные, которые проголосовали в первом туре за Макрона, иные. Они боятся слома системы, они не дошли до стадии отчаяния - их завод, как правило, еще не закрыли. Они хотят, чтобы система не рушилась, а изменилась. Так что второй тур будет туром конкуренции двух программ: что систему надо ломать и что ее надо серьезно изменять без слома.
И в этой ситуации Макрон становится консолидирующей фигурой для избирателей правых - тех, кто голосовал за Фийона, а также большинства избирателей-социалистов, тех, кто голосовал за Амона. Думаю, сложнее будет с избирателями Меланшона, но многие из них на второй тур выборов могут не прийти, а часть может проголосовать за Макрона. То есть, и среди меланшоновцев есть такие, кому важно не пропустить к власти ультраправых - такие «традиционные левые». Так что Макрон во втором туре может получить очень сильную коалицию - очень разную, ситуативную, но она может позволить ему выиграть.
Что касается Ле Пен, то она может взять меньшинство электората Фийона (потому что этот электорат консервативный, и он не хочет никаких резких движений, для него Ле Пен - это очень опасная фигура, она же радикальна), его крайне правую часть. И она может взять меньшинство электората Меланшона, тех, кто заколебался - те, кто метался между Ле Пен и Меланшоном, могут вернуться к Ле Пен. Итак, это два меньшинства, причем не очень значительных; и она может рассчитывать на часть электората такого правого кандидата, как Дюпон-Эньян - у него около 4,5% голосов, и это те проценты, которых не хватило Фийону, чтобы прорваться во второй тур выборов. То есть, за Дюпон-Эньяна голосовали более правые избиратели, чем за Фийона, они более совместимы с Ле Пен, но их, опять-таки, не так много.
Поэтому если посмотреть сейчас на опросы, то они все дают Макрону очевидную победу в будущем, и должно произойти что-то экстремальное, какой-то грандиозный скандал, чтобы Ле Пен получила реальный шанс.
В МАГАТЭ заявили о невозможности отследить около 400 килограммов обогащенного урана, который пропал после бомбардировки ядерных объектов в Иране. По словам Рафаэля Гросси, отсутствие контроля над этим ураном вызывает «серьезную обеспокоенность». Что могло произойти с пропавшим ядерным топливом, что известно об истории иранского атомного проекта и как Россия отнесется к возможному появлению у Исламской республики оружия массового поражения, читайте в материале «ФедералПресс».
Комментарий Алексея Макаркина:
Заместитель директора «Центра политических технологий» Алексей Макаркин считает, что Иран ведет себя достаточно осторожно в своих действиях. «Если посмотреть на то, как он себя ведет, можно заметить, что Иран не идет на радикальные шаги. Например, несмотря на разговоры о перекрытии Ормузского пролива, этого не произошло, так как у Ирана есть экономические интересы, которые он не хочет подрывать», – говорит Макаркин. →
Как заметила «НГ», КПРФ переживает всплеск борьбы за советское прошлое, ужесточая риторику в адрес тех представителей общества или власти, кто неправильно оценивает исторические фигуры и эпизоды. Поэтому, например, против документального фильма «Мумия» о Мавзолее Ленина в регионах развернута сетевая протестная акция. Да и сами коммунисты стали активнее агитировать за память о былых временах и называют тех, кому они не нравятся, не противниками, а врагами. Перед съездом, который переизберет лидером партии 81-летнего Геннадия Зюганова, КПРФ решила мобилизовать ностальгический электорат с помощью имитации оппозиционности.
Комментарий Алексея Макаркина:Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин пояснил «НГ»: «Это и не провокация против КПРФ, и не имитация ею оппозиционной борьбы, а уже традиционная работа левых на свой чисто ядерный электорат. Хотя для большинства людей и Ленин с его Мавзолеем, и даже Горбачев с развалом СССР – это уже глубокая история, для электората КПРФ – это часть актуальной жизни, это сильно эмоциональные для него темы». →
В годы перестройки, если помните, тот же вопрос о молодых прозвучал в нашумевшем фильме Юриса Подниекса. Актуален этот вопрос и сегодня. Накануне Дня молодежи (а он в этом году выпадает на 28 июня, субботу) мы решили спросить экспертов, какие проблемы, тревоги и новые вызовы встают сегодня перед молодыми россиянами. Им легче или труднее живется по сравнению с поколением отцов? Чем нынешние молодые отличаются от них?
Комментарий Алексея Макаркина:– У нынешних молодых и у прежних много общего. Например, и тем и другим выпало жить при регулярном переписывании учебников истории – то в одну, то в другую сторону. Как и тогда, государство ставит во главу угла лояльность гражданина, а не его таланты и способности. Молодым всегда тесно в рамках, они стремятся выйти за рамки, и нынешняя молодежь, несмотря на все усилия старших, более встроена в глобальный мир. →
На саммите в Гааге страны НАТО приняли решение о значительном увеличении оборонных расходов – до 5 % ВВП к 2035 году. Это решение стало ответом на «долгосрочную угрозу евроатлантической безопасности», которую альянс связывает с Россией. Новый уровень расходов, по оценкам экспертов, может довести совокупный оборонный бюджет НАТО до $2,5 трлн, что в 20 раз превышает текущий военный бюджет РФ. К чему приведет дальнейшая милитаризация стран Европы – читайте в материале «ФедералПресс».
Комментарий Алексея Макаркина:Заместитель директора «Центра политических технологий» Алексей Макаркин считает, что решение НАТО о значительном увеличении оборонных расходов до 5 % ВВП имеет серьезные последствия для России. «Это решение, безусловно, говорит о том, что Европа начинает меньше полагаться на Соединенные Штаты в вопросах безопасности и стремится укрепить собственный военный потенциал. Ранее европейские страны могли позволить себе минимизировать военные расходы, полагаясь на защиту США, но теперь ситуация меняется», – отмечает эксперт. →
Американский президент действует по принципам внешней политики, характерной для XIX-XX веков, считает политолог.
Комментарий Алексея Макаркина:Действия нынешнего президента США Дональда Трампа на Ближнем Востоке, демонстрируют возвращение к внешнеполитическим методам, которые были характерны для времен до Первой мировой войны, считает политолог Алексей Макаркин. →
КПРФ не верит в «липовые» рейтинги социологических служб, по которым ЛДПР является второй политической силой, и, следовательно, считает своим главным оппонентом «Единую Россию», заявил журналистам первый зампред ЦК КПРФ Юрий Афонин 23 июня. По его словам, партии Жириновского «рисовали» рейтинги с думских выборов 2011 г. Делается это, убежден Афонин, потому что единороссы боятся остаться «один на один» с коммунистами.
Комментарий Алексея Макаркина:Успех ЛДПР обусловлен во многом личностью умершего лидера партии, говорил «Ведомостям» первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. «Избиратели поддерживают не столько партию сейчас, сколько память о Жириновском <...> а новое руководство ЛДПР воспринимают как его преемников», – пояснял он «Ведомостям». →
Лидер «Справедливой России – За правду» (СРЗП) Сергей Миронов в поездках по регионам продолжает проводить встречи с главами субъектов РФ, пускай и неофициальные. Именно так это было устроено, например, в Татарстане. Миронов, похоже, реализует тот план партии на единый день голосования (ЕДГ) этого года, который отдает приоритет муниципальным выборам. Именно в ходе кампаний «на земле» СРЗП собирается продемонстрировать свою электоральную актуальность, чтобы попытаться пробиться в Госдуму снизу, даже если не будет твердых гарантий сверху.
Комментарий Алексея Макаркина:Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин пояснил «НГ»: «Действительно, низовая сетка перед выборами в Госдуму нужна, а муниципальные выборы – это легальный способ ее оформить. Тем более что и ресурсов на такие кампании требуется меньше, и избираться проще, чем в заксобрания и Госдуму. Округа небольшие, избирателей не очень много, проще агитировать, проще контролировать ход и результат кампании, меньше надо денег». Логичным продолжением низовых кампаний становится и имиджевое продвижение кандидатов в преддверии выборов в Госдуму. →
КПРФ опубликовала доклад Геннадия Зюганова к XIX съезду партии, который пройдет 5 июля. Как ранее и предполагала «НГ», анонсирована корректировка генеральной линии в определении основного противника. Теперь им считаются не столько либералы, сколько правоконсервативные круги. То есть красные объявляют политическую войну белым национал-патриотам, полемика с которыми уже стала крайне жесткой. В период больших выборов такой уход в узкую ультралевую нишу может привести к электоральным последствиям, которые заранее непросто просчитать.
Комментарий Алексея Макаркина:Первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин напомнил «НГ», что на самом деле консервативные патриоты за КПРФ и не голосовали. И, наоборот, как раз был период, когда за эту партию голосовали либералы – как за самую оппозиционную. «Без энтузиазма, с внутренними противоречиями, но голосовали. И тогда коммунисты вынуждены были объясняться с властью, почему, дескать, они не отрекаются от этого электората, как это делает Явлинский? И почему с удовольствием получают дополнительные голоса? И КПРФ была вынуждена критиковать либералов и либеральный курс, показывая таким образом, что идеологически чужда этим избирателям. Но после 2022 года либеральный избиратель ушел в никуда, и сейчас этот вопрос неактуален». Макаркин подчеркнул, что с начала СВО более актуальны патриотическое объединение и борьба за голоса «рассерженных патриотов». А среди них в последние годы действительно подняли голову монархисты. →
Конфликт между Израилем и Ираном набирает обороты, взаимные ракетные удары усиливаются, а риторика сторон становится жестче. Теперь президент США Дональд Трамп требует от Ирана капитуляции и угрожает американскими ударами. Власти Исламской Республики предупредили, что вмешательство США обернется для страны «невосполнимым уроном». Вы что думаете о конфликте? Вступят ли в него США и чем он закончится? А вам Иран не жаль? Почему он оказался так уязвим? И есть ли для нас уроки?
Комментарий Алексея Макаркина:– Думаю, что Трамп очень не хотел бы вступать в этот конфликт. Он вообще бизнесмен по своему характеру. Он деньги делает, он даже Газу думает превратить в Ривьеру. Правда, как это сделать – никто не знает, но мечты такие есть. И он действительно искренне не понимает, зачем люди воюют. Жили бы себе, зарабатывали бы, богатели бы, торговали бы… А тут вот люди из-за каких-то непонятных вещей, из-за какого-то там Западного берега реки Иордан или сектора Газа, из-за какого-то Иерусалима… Непонятно из-за чего они воюют! Хотя могли бы выгоду извлекать, как все нормальные люди. →
Внимание мировой прессы приковано к Ближнему Востоку. Одна из главных тем обсуждения – возможное вступление США в войну между Ираном и Израилем, особенно на фоне двухнедельной паузы для принятия решения, о которой накануне объявили в Белом доме. СМИ размышляют и об истоках конфликта: действительно ли Иран был близок к созданию ядерного оружия?
Комментарий Алексея Макаркина:О значимости заявлений Трампа рассуждает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин: →
