09/07/2024
Итоги второго тура парламентских выборов во Франции многих удивили – по сравнению с первым туром кардинально сменился лидер, и вместо правой партии Марин Ле Пен победу одержал левый альянс. Однако сенсацией это назвать сложно: учитывая особенности мажоритарной двухтуровой системы, это был один из возможных вариантов. Победитель первого тура может потерпеть неудачу во втором, если против него объединяются основные соперники. Ставка Эмманюэля Макрона на мобилизацию во втором туре левых и умеренных избирателей оправдалась, считает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. Но теперь стоит сложный вопрос о формировании нового правительства.
Комментарий Алексея Макаркина:
По итогам второго тура парламентских выборов во Франции «Национальное объединение» Марин Ле Пен оказалось на третьем месте, а сторонники президента Эмманюэля Макрона получили больше мандатов, чем ожидалось, заняв второе место после альянса левых партий «Новый народный фронт», и их поражение не стало разгромным.
Правда, центристская партия Макрона потеряла около сотни мест в Национальном собрании, что вызывает понятное недовольство людей, которые рассчитывали эти места занимать до 2027 года – года очередных парламентских выборов. Теперь Макрону придется объясняться с собственной партией, так как решение о досрочных выборах он принял единолично.
Сторонники «Национального объединения», лидировавшего после первого тура, теперь говорят о несправедливости мажоритарной системы. Если бы выборы проходили по пропорциональной системе, то расстановка сил в первой тройке действительно была бы иной: на первом месте были бы сторонники Ле Пен, на втором – «Новый народный фронт», а макроновцы – лишь на третьем. Но шансов на получение абсолютного большинства, которого добивалось «Национальное объединение», у них и в этом случае не было.
Абсолютное большинство для них было возможно только в одном случае – если бы в условиях мажоритарной системы народофронтовцы и макроновцы зачем-то вступили бы в непримиримую борьбу друг с другом. Но в политике такие услуги главным конкурентам никто не оказывает. Так что при любой избирательной системе Францию ожидал «подвешенный» парламент, в котором абсолютного большинства нет ни у кого.
Большинство и меньшинство
Наличие «подвешенного» парламента может привести к длительным коалиционным переговорам. В их рамках могут быть предприняты попытки создания широкой политической коалиции или «технического» кабинета из специалистов. Однако такого опыта в президентской Пятой республике, созданной Шарлем де Голлем в 1958 году, не было – французские политики не привыкли к выстраиванию сложных (и нестабильных) коалиций, свойственных парламентским Третьей и Четвертой республикам. Зато привыкли к тому, что большинство министров являются политиками, и лишь отдельные члены кабинета могут быть технократами или дипломатами.
Но есть и третий путь, который как раз имел место в Третьей республике, – правительство меньшинства. Желание избежать политической нестабильности привело к тому, что главный «конструктор» Пятой республики, ближайший соратник де Голля Мишель Дебре предложил схему, согласно которой президент назначает премьера без голосования по его кандидатуре в парламенте, поэтому в состав кабинета могут войти представители политических сил, у которых нет большинства в парламенте.
В то же время правительство все же должно опираться на большинство депутатов, без которого оно не может проводить законы через Национальное собрание. Как выйти из такой ситуации? Для этого в Конституции есть статья 49.3, согласно которой правительство может не ставить на голосование непопулярный законопроект. Но в этом случае ставится вопрос о вынесении вотума недоверия правительству, и если он проходит, кабинет министров уходит в отставку, но и парламент досрочно распускается и назначаются новые выборы. Если же вотум недоверия проваливается, закон считается принятым.
Хитрость заключается в том, что для голосования за законопроект надо обязательно набрать большинство голосов, а это значит, что любой депутат, воздержавшийся или вообще не голосовавший, может способствовать провалу документа, когда каждый голос на счету. Любой же депутат, в той или иной форме не поддержавший вотум недоверия, на деле выступает за сохранение правительства. А таких депутатов, которые не хотят связывать себя с непопулярным законопроектом, может быть немало. Одни из них поддерживают кабинет по большинству вопросов, которые носят популярный или нейтральный характер (а такие в парламентской практике обычно преобладают). Другие держатся за свои кресла, так как не уверены в собственном переизбрании или у них нет средств на досрочную кампанию.
Так что правительство меньшинства может существовать достаточно устойчиво, хотя и не очень комфортно. В 1988-1991 годах так действовал кабинет социалиста Мишеля Рокара, когда у правящей коалиции было только 47,7% мест в парламенте, причем некоторые из этих депутатов не всегда были лояльны премьеру, но на помощь кабинету пришла группа депутатов-правоцентристов. Некоторые из них даже вошли в состав правительства на индивидуальной основе, но стабильного большинства для принятия всех законов все равно не было, поэтому Рокар использовал статью 49.3 за три года 28 раз и выдержал пять попыток вотумов недоверия.
С 2022 года, когда у блока Макрона уже не было большинства (у него было около 43% мест в парламенте), президент договорился с «Республиканцами», чтобы те не «валили» правительство. Всего правительство Элизабет Борн (2022-2024 годы) использовало спасительную статью 23 раза, а число попыток вотумов недоверия равнялось 28. Самая опасная ситуация для кабинета была в 2023 году, когда Марин Ле Пен и Жан-Люк Меланшон ситуативно объединились, чтобы вынести вотум недоверия после повышения пенсионного возраста – для успеха им не хватило всего девяти голосов.
Вообще в истории Пятой республики вотум недоверия прошел только один раз – в 1962 году. Тогда де Голль распустил парламент и выиграл досрочные выборы.
А что сейчас?
Макрон в любом случае остается ведущим игроком в политическом процессе и будет играть важную роль в переговорах – и как президент с большими конституционными полномочиями, и как политик, контролирующий вторую по численности парламентскую фракцию. Он не превратился в «хромую утку», как это было бы в случае получения «Национальным объединением» абсолютного большинства.
Леворадикал Жан-Люк Меланшон уже заявил, что не пойдет на коалицию с блоком Макрона. Но это его частное мнение, а не позиция всего «Нового народного фронта», в котором у меланшоновской «Непокоренной Франции» 74 мандата из 182. У социалистов и экологов на двоих 87 мандатов. Еще девять мандатов у коммунистов и 12 – у более мелких политических сил. Меланшон претендует на то, чтобы «Фронт» отстаивал перед президентом его кандидатуру в премьеры, но лидеры других партий относятся к этому скептически. Опрос, проведенный компанией Opinion Way до выборов, показал, что в случае победы «Нового народного фронта» французы предпочли бы премьер-министра-социалиста (44%), а не представителя «Непокоренной Франции» (25%).
Вот здесь и могут появиться возможности для создания правительства меньшинства, возглавляемого умеренным левым политиком, к которому могут присоединиться макроновцы. «Непокоренная Франция» и коммунисты в этом случае могут остаться за пределами правительства. А дополнительную поддержку извне кабинет может теоретически получить от части фракции «Республиканцы». Арифметически такой расклад может обеспечить правительству существование. Тем более что леворадикальному Меланшону будет максимально трудно договориться о совместных действиях с правой партией Марин Ле Пен, если речь не идет о мощном раздражителе вроде повышения пенсионного возраста.
Но для такого проекта есть важный ограничитель. «Новый народный фронт» требует проведения радикальной смены политики по сравнению с проводящейся Макроном. Речь идет не просто об отмене повышения пенсионного возраста, введенного при Макроне (с 62 до 64 лет), но и о его снижении до 60 лет. Кроме того, левые уже подняли вопрос о повышении налогов и о многом другом, включая любимую идею Меланшона о переходе от Пятой к Шестой республике с ограничением полномочий президента и отменой вышеупомянутой статьи 49.3 как антидемократической. Есть прагматичная (иногда до цинизма) парламентская арифметика, а есть политология, которая в том числе изучает общественные эмоции и предупреждает, что избиратели не прощают предательства и наказывают за обман на ближайших выборах.
Поэтому французским политикам для формирования правительства придется не только делить портфели, но и выработать программу его действий, которая была бы приемлема для большинства избирателей, голосовавших за «Новый народный фронт», и не оттолкнула бы макроновцев – а это задача чрезвычайно сложная. Если же найти приемлемый вариант не удастся, то Франция может столкнуться с затяжным политическим кризисом.
«Справедливая Россия – за правду» (СРЗП) предлагает проводить повторные голосования по мажоритарным округам на выборах Госдумы, если ни один из кандидатов не набирает более 50%. Под законопроектом подписалось руководство фракции, включая лидера СРЗП Сергея Миронова. Он настаивает на том, что 127 из 198 одномандатников «Единой России» получили менее половины голосов. Правительство отреагировало на такую акцию негативно, но неубедительно. А эсэры сомневаются в праве ЕР на большинство.
Комментарий Алексея Макаркина:
Вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин напомнил «НГ»: «В СССР в 1988 году приняли схожий закон – и он действовал вплоть до 1993 года. По таким правилам избирались и народные депутаты в Верховный совет СССР в 1989-м. То, что эсэры идеально прописали юридическую технику, говорит о том, что скорее всего текст взят откуда-то из тех времен позднесоветской истории». И Макаркин заметил, что тогда, в перестройку, именно по данному закону многие первые секретари обкомов КПСС сумели проиграть даже на безальтернативных выборах: люди просто не стали за них голосовать. «Вообще в первый же год по стране на выборах проиграло около 20 первых секретарей. И в Польше тогда же был принят схожий по характеру закон о необходимости поддержки в 50% – и в парламент не прошел список из правительственных людей. Для них это было шоком. Наверное, наша власть еще помнит те перестроечные времена, когда после либерализации законодательства страна развалилась», – предположил эксперт. →
Общегородской крестный ход в Москве, который состоялся 7 сентября, казалось, должен был остаться секторальным, внутрицерковным событием. Религиозное шествие – традиционная практика для верующих, такие мероприятия охраняются законодательством и четко отделяются от политических собраний. Между тем РПЦ накануне на своих информационных ресурсах всячески рекламировала общемосковскую акцию, словно возлагая на нее надежды что-то кому-то продемонстрировать, и по свершении мероприятия ведущие фигуры в Московском патриархате не скрывали своего удовлетворения, если не сказать – ликования.
Комментарий Алексея Макаркина:По мнению первого вице-президента Центра политических технологий Алексея Макаркина, нынешний крестный ход очень хорошо организован, что и принесло ему успех. «Это не просто инициативная акция, на которую пришли люди, но налицо продуманная организация со стороны приходов», – пояснил эксперт в разговоре с «НГР». →
Из выступления на заседании клуба «Регион», 16 сентября.
Комментарий Ростислава Туровского:
Я увидел две разные кампании с разными результатами. Во-первых, губернаторские выборы, о которых больше всего говорилось, – там сценарий практически одинаковый: голосование за лидеров и заведомо слабых, ни на что не претендующих оппонентов. На мой взгляд, и Левченко тоже близок к этой категории – я его воспринимаю в качестве давно сбитого летчика. →
В Польше объявили агентами Кремля тех, кто выступает против Украины. Аналитики задаются вопросом: почему премьер-министр Польши Дональд Туск вдруг призвал сдержать волну пророссийских настроений в стране? Что за настроения такие? О том, что местные политики должны «остановить волну пророссийских настроений, а не плыть по ее течению», он написал в соцсети Х. Добавив при этом, что это будет «испытанием патриотизма и зрелости всего польского политического класса». Что имелось в виду конкретно? Это заявление прозвучало неожиданно после того, как тот же Туск панически сообщал о том, что в ночь на 10 сентября многострадальная Польша подверглась атаке «огромного количества российских дронов» (их насчитали целых 23, и принадлежность их так никем и не доказана). Что стоит за нынешними словами польского премьера? Ситуацию для «МК» прокомментировал политолог Алексей Макаркин.
Комментарий Алексея Макаркина:– Алексей Владимирович, известно, что поляки, мягко говоря, никогда не славились особой любовью к России. Особенно сейчас, когда «гиена Европы» бодро бежит в авангарде европейской русофобии. И вдруг откуда ни возьмись – «волна пророссийских настроений». Что произошло? →
В ряде регионов губернаторы решились выиграть выборы у протестного электората По данным ЦИК РФ на середину 14 сентября, на единый день голосования (ЕДГ) пришли 16 млн человек, или около 29% избирателей. К вечеру эта цифра стала меняться в сторону увеличения, поскольку на востоке страны приступили к подсчету результатов выборов. Рекордсмены явки – Ленинградская область, Севастополь и, конечно, Еврейская автономная область (ЕАО), – видимо, ими и останутся. А показатели кандидатов от власти, похоже, будут там достаточно высокими. Точно так же, как, к примеру, в Краснодарском крае. Многие регионы, вероятно, не опасаются подогревать электоральную активность граждан, или полностью контролируя этот процесс, или, возможно, подписавшись на участие в эксперименте. Ведь в будущем году избирать Госдуму на явке в 50% было бы уже политически неправильно.
Комментарий Алексея Макаркина:Вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин заявил «НГ»: «Все-таки главный KPI на выборах – это по-прежнему результат. На губернаторских выборах – это победа в первом туре. А то ведь явка может быть и рекордной, но результат окажется негативным, что вряд ли обрадует модераторов внутренней политики. Именно поэтому высокая явка все-таки не универсальное требование». Безусловно, пояснил он, это показатель эффективности, но не главный. И по-прежнему есть опасения «раздувать явку в регионах с высокой протестной активностью и протестным голосованием в их политической истории». Этим и объясняется низкая явка, например, в Иркутской области. Как считает Макаркин, по негласной установке высокую явку обеспечивают там, где могут это сделать без потерь для результата региональной власти. Так что «в каждом регионе свои механизмы победы». →
Чарли Кирк был одним из тех, кто показал, что у истории нет конца. Казалось, что возобладали толерантность и эмпатия, а современные коммуникации позволяют обеспечить всеобщий доступ к просвещению, смягчающему нравы и внедряющего рациональное знание. Но реальному миру – в отличие от утопического – всегда свойственно недовольство. И оно сейчас распространено в том числе среди молодых белых мужчин, которые почувствовали себя угнетенными. Юноши-»зумеры» в США все чаще придерживаются консервативных взглядов.
Комментарий Алексея Макаркина:Такие консерваторы-неофиты ощущают обиду за многое. За позитивную дискриминацию, в результате которой их место в престижном университете может занять представитель одного из многочисленных меньшинств с более низкими оценками. В результате на улице, скорее всего, не окажешься, но вместо Гарварда придется учиться в университете в родном штате (например, в Университете долины Юты, где и был смертельно ранен Кирк). И при последующем трудоустройстве преимущество может быть оказано именно представителю меньшинства, несмотря на равную (или меньшую) его квалификацию. →
По итогам первого дня голосования 12 сентября среди всех губернаторских кампаний самая высокая явка оказалась в Еврейской автономной области – 49,23% (57 399 человек) и Севастополе – 47,92% (171 148, из них 16 797 выразили свою волю посредством дистанционного электронного голосования). Это финальные данные на 20:00 первого дня ЕДГ. Всего глав субъектов прямым голосованием избирают в 20 регионах, но информация по явке приводится по 19-ти, поскольку в Татарстане выборы пройдут одним днем 14 сентября. Губернатора Ненецкого автономного округа (НАО) изберет окружное собрание депутатов.
Комментарий Ростислава Туровского:Данные по явке носят довольно ожидаемый характер, хотя есть и сюрпризы, отмечает вице-президент Центра политических технологий Ростислав Туровский. Ниже всего она в тех регионах, которые устойчиво на протяжении многих лет демонстрируют один из самых слабых уровней явки по всей стране: Иркутская область – это как раз очевидный подобный пример, к этой же группе можно отнести Архангельскую и Костромскую области, поясняет он. «Больше удивляет пока еще невысокий уровень явки на Юге – в Краснодарском крае и Ростовской области. Но в любом случае в небольших регионах явку повысить проще, о чем уже говорят примеры Севастополя и Еврейской АО, хотя они находятся в совсем разных частях страны», – отметил эксперт. →
Более половины опрошенных школьных библиотекарей (56%) отметили, что в их фондах нет современной патриотической литературы. Перечень таких книг для внеклассного чтения Министерство просвещения РФ опубликовало 20 августа 2025 г.
Комментарий Алексея Макаркина:В исследовании приоритетное внимание уделяется патриотическим изданиям, отмечает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. По его мнению, появление методических рекомендаций по обновлению библиотечных фондов связано как раз с нехваткой книг для патриотического воспитания, написанных современными авторами. →
Эксперт Макаркин считает, что поколение Z в Непале крушит все неосознанно. «Революция зуммеров» - молодых людей в возрасте моложе 25 лет в Непале (тех, кто родился с 1995-го по 2012-й годы) неожиданно озадачила социологов тем, что молодежь в возрасте до 25 лет вышла на улицы как будто бы из-за того, что власти страны заблокировали соцсети. Раньше, когда уличный протесты и «цветные революции» устраивали миллениалы (люди поколения Y, рожденные в 1980-1990-х), все было понятно: кто и за что там боролся. А сейчас? Все из-за отключения соцсетей? И чего на самом деле хотят эти зуммеры? Ситуацию для «МК» прокомментировал политолог Алексей Макаркин.
Комментарий Алексея Макаркина:- Алексей Владимирович, чем протест зуммеров отличается от протеста миллениалов? Со стороны это воспринимается так: зуммерам перекрыли соцсети, и они взбунтовались… →
По данным КПРФ, к началу сентября количество «проголосовавших» на «народном референдуме», который стартовал еще в феврале, достигло около 4,5 млн человек. В то же самое время, когда стал известен фактически итоговый результат данного мероприятия, появился и доклад партийных аналитиков о том, как «народный референдум» повлиял на динамику избирательной кампании. То есть коммунисты признали, что это был способ расширить период предвыборной агитации на четыре месяца. И хотя подписей граждан так никто и не увидел, а к решению поднятых проблем – никто так и не приступил, эксперты «НГ» считают, что это не главное. Основной задачей КПРФ было не расширение, а удержание ядра сторонников.
Комментарий Алексея Макаркина:Вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин напомнил «НГ», что в последние годы подходы к избирательным кампаниям изменились: «Сейчас с официального старта выборов их уже не принято начинать, появилось понятие «предкампания». И вообще избирательные кампании обрели перманентный характер». Потому что, заметил он, в политику включился фактор интернета. И КПРФ вроде бы как раз учитывает новые реалии и раздвигает рамки информационной кампании, агитируя за себя заранее и работая со сторонниками загодя. Однако Макаркин все-таки сомневается, что «народный референдум» позволил КПРФ заручиться новыми сторонниками: «С расширением базы избирателей не получится, поскольку и формат не новый, и избиратели мало верят, что инициативы левых реализуемы». Впрочем, по его словам, для оппозиционных думских партий сейчас главная задача даже не расширять базы сторонников и привлекать новых избирателей, а удерживать старых, укреплять собственное ядро. Чем коммунисты как раз и занимаются: «Вернуть ушедших с 2022 года избирателей у партии вряд ли получится. Но, судя по времени и размаху мероприятия, удержать ядро и отчасти электоральную периферию – это вполне возможно». →
